Четвертая промышленная революция
Популярно о главном технологическом тренде XXI века

Пятая промышленная революция (Industry Индустрия 5.0)

Основная статья: Пятая промышленная революция (Industry Индустрия 5.0)

Введение

Понятие Четвертой индустриальной революции (Индустрия 4.0)

Четвертая индустриальная революция (Индустрия 4.0) - переход на полностью автоматизированное цифровое производство, управляемое интеллектуальными системами в режиме реального времени в постоянном взаимодействии с внешней средой, выходящее за границы одного предприятия, с перспективой объединения в глобальную промышленную сеть Вещей и услуг.

В узком смысле Индустрия 4.0 (Industrie 4.0) – это название одного из 10 проектов государственной Hi-Tech стратегии Германии до 2020 года, описывающего концепцию умного производства (Smart Manufacturing) на базе глобальной промышленной сети интернета вещей и услуг (Internet of Things and Services).

В широком смысле, Индустрия 4.0 характеризует текущий тренд развития автоматизации и обмена данными, который включает в себя киберфизические системы, Интернет Вещей и облачные вычисления. Представляет собой новый уровень организации производства и управления цепочкой создания стоимости на протяжении всего жизненного цикла выпускаемой продукции.Как DevOps-сервис помогает «разгрузить» высоконагруженные системы BPMSoft

Смена технологических укладов с последующим резким скачком производительности и ростом экономики (промышленные / индустриальные революции)

• Первая промышленная революция (конец XVIII – начало XIX вв.) обусловлена переходом от аграрной экономики к промышленному производству за счет изобретения паровой энергии, механических устройств, развития металлургии.
• Вторая промышленная революция (вторая половина XIX в. – начало XX в.) – изобретение электрической энергии, последовавшее поточное производство и разделение труда.
• Третья промышленная революция (с 1970 г.) - применение в производстве электронных и информационных систем, обеспечивших интенсивную автоматизацию и роботизацию производственных процессов.
• Четвертая промышленная революция (термин введен в 2011 г., в рамках немецкой инициативы - Индустрии 4.0).

Несмотря на активное внедрение различных видов инфокоммуникационных технологий (ИКТ), электроники и промышленной робототехники в производственные процессы, автоматизация промышленности, начавшаяся в конце XX века, носила преимущественно локальный характер, когда каждое предприятие или подразделения внутри одного предприятия использовали собственную (проприетарную) систему управления (или их сочетание), которые были несовместимы с другими системами.

Развитие интернета, инфокоммуникационных технологий (ИКТ), устойчивых каналов связи, облачных технологий и цифровых платформ, а также информационный «взрыв» вырвавшихся из разных каналов данных, обеспечили появление открытых информационных систем и глобальных промышленных сетей, выходящих за границы отдельного предприятия и взаимодействующих между собой. Такие системы и сети оказывают преобразующее воздействие на все сектора современной экономики и бизнеса за пределами самого сектора ИКТ, и переводят промышленную автоматизацию на новую четвертую ступень индустриализации.

Компоненты «Индустрии 4.0»

• Элементы Интернета вещей
• Искусственный интеллект, машинное обучение и робототехника
• Облачные вычисления
• Big Data
• Аддитивное производство
• Кибербезопасность
• Интеграционная система
• Моделирование
• Дополненная реальность

Многие из этих элементов уже давно и успешно применяются на практике, но именно объединение их в одну целостную систему позволит развить концепцию «Индустрии 4.0» и обеспечить новый уровень эффективности производства и дополнительный доход за счет использования цифровых технологий, формирования сетевого взаимодействия поставщиков и партнеров, а также реализации инновационных бизнес-моделей.

Кибернетический взгляд на Четвертую промышленную революцию

О перспективах наступления "Четвертой промышленной революции", вызванной новым этапом развития технологий, активно заговорили в 2016-2017 годах. В чем ее суть? Чем характеризуется и к чему приведет очередной виток прогресса? Ответы на эти вопросы дает материал, который для TAdviser подготовил эксперт Леонид Черняк.

Идея очередной промышленной революции не нова, однако обсуждение этой темы обострилось после Давосского экономического форума и выступления президента этого бизнес-клуба Клауса Шваба в январе 2016 года. Последствия Industry 4.0 стали предметом обсуждения на различных аналогичных форумах, включая Петербургский, состоявшийся в июне 2017 года. В силу специфики такого рода собраний на них обсуждаются не причины и не движущие силы (их принимают за данность), а последствия, в том числе глобальные геополитические, экономические и социальные, а также проблемы, которые предстоит решать на национальном уровне.

Точка зрения бизнес-элиты наиболее полноценно изложена в документе швейцарского банка UBS "Extreme automation and connectivity: The global, regional, and investment implications of the Fourth Industrial Revolution". В отличие от массы других популярных публикаций в нем нет излишнего пафоса и разного рода субъективных прогнозов.

Те же ученые и инженеры, кто непосредственно совершает эту революцию, обычно исповедуют сугубо технократические убеждения. Для них революция сводится к сумме новых, но уже достаточно известных сегодня технологий: облачный компьютинг, большие данные, киберфизические системы, искусственный интеллект (ИИ), 3D-печать, интернет вещей и некоторые другие. Показательным примером служит статья "Четвертая промышленная революция" в русскоязычной википедии.

Обе позиции имеют полное право на существование, однако при всей своей противоположности их объединяет общая слабость - отсутствие необходимой в данном случае системности. В стороне остается тот факт, что и эта революция, как и любая другая, представляет собой чрезвычайно сложное и, подчеркнем, системное явление. Ее нельзя рассматривать исключительно как «черный ящик» и как грядущую неизбежность, сводя все к рассуждениям о тех или последствиях, как это делают политики и экономисты. И точно также ошибочно препарировать революцию на отдельные составляющие, упуская диалектическую связь между ними, которая, собственно говоря, и создает взрывной синергетический революционный эффект. Такого рода общественное "биполярное расстройство", обнаруживается у авторов большинства материалов о любых революциях, от Великой Французской до новейших «цветных».

Из истории вопроса

По словам одной королевской портнихи, "все новое - это хорошо забытое старое". Удивительно, но многие черты Industry 4.0 были вполне правдоподобно предсказаны Николой Тесла. В 1926 году в беседе с корреспондентом чрезвычайного популярного в то время журнала Collier’s он среди прочего сказал:

С появлением беспроводных систем вся Земля превратится в один огромный мозг. Мы сможем общаться друг с другом практически мгновенно, невзирая на расстояния. Более того, с помощью телевидения и телефона мы сможем видеть и слышать друг друга так же прекрасно, как если бы мы сидели лицом к лицу, разделенные на дистанции в тысячи миль; и устройства, которые позволят нам это сделать, будут поразительно удобным по сравнению с нашими сегодняшними телефонами. Человек сможет носить их в кармане. Мы сможем наблюдать и слушать события — инаугурацию президента, спортивный чемпионат, землетрясения или битвы — как будто мы находимся там. А когда и беспроводная передача энергии будет коммерциализирована, произойдет революция

Вот как в тридцатые годы 20 века представляли процесс получения новостей в домашних условиях. Особенно трогает салфетка и вазочка

В 21 веке предсказанные Николой Тесла "один огромный мозг" и устройства, которые можно носить в кармане, уже реальность, но великий электротехник не мог предположить появление таких вещей как кибернетика и Искусственный интеллект, компьютеры и компьютерные сети.

Данные - новая нефть

Если проанализировать специфические особенности всех четырех промышленных революций, то можно выделить характерный тренд, а именно, постоянное возрастание значения систем автоматизации и управления. Этот тренд в значительной мере объясняет специфику текущей Четвертой революции.

Для иллюстрации этого утверждения выделим тех трех «китов», на которых стоит любая из промышленных революций, и посмотрим как трансформируются их значения при переходе из одного исторического периода в другой. Эти киты в свою очередь базируются на достижениях фундаментальной и прикладной науки.

Итак, первый кит – сырье, а также источники и способы передачи энергии, второй – технологии и третий – организация производства и управление.

В конце 18 века главным сырьем были уголь и железо, главной технологией – пар и преобразования тепловой энергии в механическую. Что касается механизации и организации управления, то они, как таковые, тогда отсутствовали, разве что был регулятор Уатта на паровой машине. Во второй половине 19-го начале 20-го века с появлением электричества открылись возможности для начала работ по научной организации труда, появились конвейеры, идеи тейлоризма. Несколько позже появились работы по теории автоматического управления и различного рода табуляторы.

Как естественное следствие этого процесса в конце 40-х годов возникла кибернетика - научное направление, специализирующееся на управлении. В шестидесятые годы с появлением компьютеров системы технологического и организационного управления приобрели еще большее значение. В конце 20 века роль, которую играют системы управления, стала сравнима со значением технологий, которыми они управляют. Появились такие технологии, существование которых без автоматизации просто невозможно.

Этот простейший анализ показывает, что на протяжении двух с лишним веков шло непрерывное совершенствование систем автоматизации - от центробежного регулятора до современных, компьютерных.

Отличие новейших систем управления эпохи Четвертой промышленной революции можно назвать количественным. Сенсорная революция, начавшаяся с датчиков RFID, компьютерные сети, сбор и накопление медийных данных и другие технологии предоставили возможность системам управления получать практически любые сведения об окружающем мире. Данных стало так много, что их стали называть Большими.

Особенности четырех промышленных революций

Реакцию общества на взрывное увеличение количества данных можно сравнить со счетом индейцев племени пираха, живущего в тропических лесах Бразилии. Они используют всего три числительных: одно значит «один-два», другое — «несколько» и третье — «гораздо больше» или просто «много». Пожалуй, стоит говорить не о Больших данных, а о данных вообще.

В обозримой перспективе данные займут существенно более высокое положение в экономике, чем занимаемое углеводородами

Еще совсем недавно, в 1990-х годах, скажем на уровне реляционных СУБД, данные не рассматривались как какая-то самостоятельная сущность. Даже опытные эксперты называли данные "мешком битов и байтов", а о принципиальном различии между данными и информацией, если и задумывались, то лишь единицы. В 2000-х же о данных заговорили как о «новой нефти». Впервые это выражение использовал английский математик Клиф Хамби в 2006 году. В 2016-2017 годах аналитики утверждают, что в обозримой перспективе данные займут существенно более высокое положение в экономике, чем занимаемое углеводородами. Не случайно вошел в обиход термин «data-driven» в приложении к экономике, программированию, журналистике, науке и другим сферам, движимых данными.

«Движимое данными» предполагает выработку решений, основываясь на данных, а не на интуиции или личном опыте. Попросту говоря, идея «data-driven» возникла тогда, когда появилась возможность собирать данные в достаточных объемах и анализировать их для принятия объективных решений. Отсюда и возникло увлечение Большими данными, различного рода технологиями майнинга данных и текстов и тому подобное. Сами по себе данные ценности не имеют, а добавленная стоимость получается путем их анализа для возникновения полезной и потребляемой человеком информации.

Центральным пунктом новой экономики становятся Наука о данных (Data Science) и люди со специальностью data scientist. Под зонтичным названием Data Science сосуществует множество разных, еще не систематизированных методов и технологий для анализа больших объемов данных, а подлинной науки о данных, которую можно было бы назвать этим именем, еще нет. Data Science есть не что иное, как обобщенное название суммы технологий для производства продуктов-данных.

Продукты-данные знакомы всем, прежде всего, по поисковым машинам — мы потребляем результаты поиска, не задумываясь о том, где, как и кем они порождаются. Сегодня продажа контента становится большим бизнесом, интернет содержит огромное число разного рода приложений, направляемых данными (data-driven application), но все это пассивное пользование данными. Активными продуктами-данными можно назвать такие, где есть люди, участвующие в процессе создания таких продуктов, и есть технологии для их создания.

Специалисты категории data scientist решают четыре основные задачи:

1. Преобразование исходных «сырых» данных в форму, пригодную для анализа.

2. Собственно анализ данных.

3. Интерпретация данных.

4. Приложение данных к практике.

В отличие от природного сырья при использовании данных их количество не уменьшается, а наоборот увеличивается, что является качественно новым явлением. Создание технологий работы с данными лавинообразно формирует потребность в новых технологиях. Такого феномена положительной обратной связи экономика еще не знала. По аналогии с «электрификацией» и «компьютеризацией» теперь говорят о «датификации».

Экстремальные возможности и кибернетический подход

Даже средний современный автомобиль развивает скорость до 200 км/час, то есть его мощность и динамика для обычного владельца не являются ограничениями. Главное в нем – безопасность, удобство, экономичность и тому подобное. Примерно то же можно сказать и об информационных системах Industry 4.0. От прошлого их отличает отсутствие заметных ограничений. Они имеют экстремальную производительность (extreme productivity), обеспечивающую экстремальную автоматизацию (extreme automation) и экстремальную связанность (extreme connectivity).

Экстремальная производительность – вещь очевидная. Это многоядерные процессоры, вычисления в памяти, SSD, облака, аналитика больших данных и все остальное, что составляет современные компьютерные технологии.

Под экстремальной связанностью понимают условия, при которых в исчезают барьеры, связанные с расстоянием, временем или какими-то иными ограничениями на взаимодействия между людьми и машинами, людьми и людьми, машинами и машинами. По существу начало этому процессу было положено в 1982 году с созданием интернета, работающего по протоколу TCP/IP, хотя собственно термин internet, как сокращение от internetworking был предложен несколькими годами раньше.

Намного позже был предложен термин Internet of Things (IoT), затем "индустриальный интернет" Industrial Internet of Things (IIoT), а совсем недавно в связи с появлением технологии блокчейн - "интернет ценностей" (Internet of Valuе, IoV) и, наконец "интернет всего" (Internet of Everyting, IoE). IoE объединяет людей, данные, процессы и вещи.

Экстремальная автоматизация (extreme automation) - это, прежде всего, методы искусственного интеллекта во всех сферах человеческой деятельности - в бизнесе, в государственном управлении и даже в частной жизни. Заметим, что речь идет о так называемом "слабом ИИ", не предполагающем создание "умных" машин, представляющих для человечества опасность роботов и тому подобное.

Слабым ИИ (Weak AI) называют системы, не имеющие разума и компьютерных умственных способностей (Non-sentient computer intelligence). Они ориентированы на решение сугубо прикладных задач. Самый известный и доступный пример слабого ИИ — разработанная Apple для iOS вопросно-ответная система Siri (Speech Interpretation and Recognition Interface). Это приложение использует обработку естественной речи, чтобы отвечать на вопросы и давать рекомендации. Siri приспосабливается к каждому пользователю индивидуально, изучая его предпочтения в течение долгого времени, но оно в полном смысле узкое.

К слабому ИИ также относят работы по автоматизации вождения автомобиля, системы глубинного машинного обучения и обработки данных на естественных языках (Natural Language Processing, NLP). Сюда же следует включить интернет вещей Internet of Things (IoT), межмашинное взаимодействие (M2M), киберфизические системы и некоторые другие вещи.

Сочетание экстремальной связанности с экстремальной автоматизацией на фундаменте экстремальной производительности открывают возможность для создания больших систем, построенных на основе кибернетического подхода. До сих пор применение кибернетического подхода было ограничено техническими системами. Что касается бизнеса или государственного управления, то здесь решения принимались и принимаются зачастую на интуитивном уровне, а компьютерные системы, типа ERP, служат лишь вспомогательными инструментами.

Сочетание экстремальной связанности с экстремальной автоматизацией на фундаменте экстремальной производительности открывают возможность для создания больших систем, построенных на основе кибернетического подхода

Кибернетический подход к управлению бизнесом, основанный на принятий решений, продиктованных объективным анализом данных (data driven decision), позволит избавиться от хронической болезни любых систем управления любых предприятий, для которой есть образное название HiPPOs (Highest-Paid Person’s Opinions, "решает тот, кто больше получает"). Эта правило приятия решений присуще не только бизнесу, но и любым административным системам, где деньгам сопутствуют еще и должностные позиции. Оптимальность таких решений в подавляющем большинстве вызывает сомнение.

Как создать цифровое предприятие. 6 этапов на пути к Индустрии 4.0

О том, каким критериям должна соответствовать компания, чтобы считать себя участником Четвертой промышленной революции, читайте здесь

Пропагандистский миф или «знак беды»

«Четвертая промышленная революция», для краткости 4ПР, позиционируется как массовое внедрение роботизации и цифровых технологий управления, что снизит зависимость промышленности от стоимости рабочей силы и даст дополнительный импульс локализации реального сектора. Фактически 4ПР является глобализацией и универсализацией принципов «распределенного» производства и доступа к финансам. Не больше, но и не меньше. И ничего принципиально нового в таком подходе нет: его ключевые элементы апробировались еще в 1980-х годах и на производственном, и на управленческом уровне^[1].

• Нет новой энергетической платформы. Мы пользуемся примерно теми же самыми энергетическими платформами, что и 30 лет назад, причем разрекламированные «альтернативные» источники энергии в действительности являются и самыми архаическими (не считая вопроса об их рентабельности).
• Нет новой транспортной платформы. Используются в основном технологии 1980-х годов, даже в области освоения космоса. Несмотря на сдвиги в социальной доступности отдельных видов транспорта (прежде всего скоростного), стратегического рывка не произошло. Снижение логистических издержек достигается в основном за счет организационных мер.
• Не произошло массового внедрения принципиально новых материалов. В области новых материалов и создания новых свойств для старых материалов есть подвижки, но ничего глобально-революционного на практике не происходит.
• Не просматривается революционных сдвигов в области энергоэффективности производства. Хотя есть некоторые, подчеркнем, эволюционные сдвиги в снижении энергоемкости социальной жизнедеятельности, которые, впрочем, не всегда являются адекватными с точки зрения «стоимость-эффективность».

Рассмотрим принципы одной из ключевых экономических новаций 1980-90-х – Toyota Production System. Если отставить в сторону идеолого-мотивационную часть («кайдзен»), в основном они затрагивают сервисные, логистические и управленческие составляющие производственного процесса. Принципы «Тойоты», в сущности, и есть управленческая постиндустриальность, т.е. управление не столько ресурсами, сколько временем и пространством, ключевыми составляющими постиндустриального мира. Этот подход абсолютно соответствует идеям 4ПР.

Со стратегической точки зрения совокупный эффект изменений 1980-х годов был больше. Но их не считали способными изменить суть экономических отношений. И совокупность этих изменений не рассматривалась как глобально катастрофическое событие, которое может похоронить весь предшествующий экономический порядок. Налицо всего лишь предпосылки для перестройки некоторых, но далеко не всех аспектов в функционировании реального сектора мировой экономики. Что неизбежно будет иметь серьезные социальные последствия. Но само по себе это революцией не является.

С точки зрения стратегического эффекта развитие «цифровой экономики» и 4ПР являются не столько взаимодополняющими, сколько взаимно конкурирующими моделями дальнейшего развития глобальной экономики. Особенно с позиций точек изъятия и моделей перераспределения «инвестиционной ренты». В «цифровой экономике» ключевым видом «производства» становится возможность генерации «ренты» из инвестиционного «воздуха». В 4ПР источником инвестиционной ренты остаются вполне реальные ресурсы и производства.

По сути, никакой реальной технологической – да и экономической – базы для 4ПР именно как для «революции в промышленности» не существует. В глобальной «повестке дня» сейчас вообще стоят только два аспекта, которые можно рассматривать в качестве подлинно «революционных»: новая глобальная логистика и новые технологии глобальных финансов.

Но до момента, когда новая логистика (новый Транс-американский канал, Великий шелковый путь, транспортный коридор «Север-Юг», система трубопроводов в обход экономических лимитрофов, Трансафриканский транспортный коридор) начнет играть по-настоящему глобальную роль, должно пройти еще 5-7 лет. Естественно, при условии, что противодействие этим проектам не перейдет в открыто силовую фазу. А пока «новая логистика» остается лишь политико-информационным фактором.

Единственным элементом 4ПР, который на практике имеет «революционное» значение, является вопрос о кардинальной перестройке финансовых коммуникаций и финансово-инвестиционных отношений в современной экономике.

Возникает, однако, главный вопрос: а что является фокусным объектом инвестиционных процессов в ходе 4ПР? Безусловно, на начальном этапе потребуются большие инвестиционные ресурсы для технологического обновления существующих активов и для решения неизбежных социальных вопросов, которые в связи с этим возникают. И первые 5 лет «революции» могут быть вполне инвестиционно благоприятными, хотя и социально крайне опасными – и, вероятно, чреватыми серьезными издержками в развитых странах индустриального мира, где сочетаются относительно высокий уровень жизни и сохранение индустриальной структуры общества.

Индустриальные страны составляют значительную часть не только развивающегося мира, но и Европейского союза, начиная с Германии, где структура экономики соответствует индустриальной модели даже в большей степени, чем в России, и заканчивая Италией. Не говоря уже о Польше или Испании. Вместо разделения между «северным» и «южным» флангами ЕС возникает водораздел по критерию индустриальный/постиндустриальный. И он может оказаться гораздо политически резче и социально острее.

На временном «лаге» в 5-7 лет, а в историческом плане это – крайне близкая перспектива, возникает риск формирования «пузыря», при котором даже «извлекаемые» из финансовых спекуляций ресурсы не смогут найти экономически обоснованных активов для инвестирования. Ведь одним из важнейших положительных обстоятельств 4ПР провозглашается быстрая и относительно комфортная в экономическом и управленческом плане система, позволяющая осуществлять быструю операционную переналадку. Нивелируется задача периодического полного обновления основных фондов, наиболее капиталоемкий элемент современного реального сектора.

Именно поэтому ключевым компонентом 4ПР является не модернизация как таковая, а географическое каскадирование технологических процессов, а также масштабирование производства в зависимости от размера и динамики рынков. И это, кстати, будет, большим вызовом для постсоветского пространства.

Но тогда система расчета конкурентоспособности, характерная и для индустриального, и для постиндустриального капитализма, уже неактуальна. Основой становится не эффективность, возведенная в рамках финансово-инвестиционного капитализма в ранг высшей ценности, а адаптивность, способность быстро адаптироваться к изменяющимся и качественно, и количественно рынкам, доступным с точки зрения экономически оправданной логистики. А это – совершенно иная картина не только с точки зрения глобальных вопросов, связанных с перераспределением технологической и логистической ренты, но и практического планирования инвестиций.

Встает вопрос: а куда должен быть направлен инвестиционный поток. «В первом приближении» таковыми видятся следующие направления:

• Географическая мобильность активов. Компактные безлюдные предприятия вне признанных и обеспеченных промышленных центров. Резкое снижение требований к логистическому обеспечению. Переход к «лего-сборке». Основным инвестиционным фокусом в таком случае становится инжиниринг и адаптация производства под потребности регионов или макрорегионов (глокализация).
• Базовые технологические решения. Ключевая технологическая рента будет возникать и взиматься именно на уровне базовых технологий, а также разработки и выпуска ключевых компонентов, вклад которых в общую стоимость продукции может быть и невелик.
• Человеческий капитал. Организация социально-производственного (а не просто производственного) пространства вокруг активов и социально-обеспечивающей и торговой инфраструктуры 4ПР. Но масштабы данной потенциальной «сферы инвестиций» вряд ли слишком велики – обустраивать придется скорее инфраструктуру продаж, но не выпуска продукции.

Провозглашаемая промышленная революция – это почти возврат к ремесленному адаптивному, кастомизированному производству, но – и это очень важно – при снятии ограничений на доступ к инвестиционным ресурсам и при резком повышении «связности» технологических и операционных процессов, которая достигается за счет широкого использования технологий «блокчейн» помимо финансового сектора. «Фабрично-индустриальная» модель утрачивает преимущество масштаба, которое уже в первой половине «нулевых» было одним из ключевых.

Даже поверхностное рассмотрение вопроса о 4ПР подводит нас к выводу: дело точно не в промышленности, а, прежде всего, в финансовом и логистическом обеспечении. А также возможности окончательного отрыва управляющего звена от активов.

Если пользоваться советской парадигмой, то из неизменной триады «директор-парторг-главный инженер» востребованным в рамках новой системы остается, как ни странно, «парторг», функцией которого будет обеспечение социальной стабильности на производстве. «Директор» (не в смысле должности, а в смысле функции) может стать столь же «удаленной» фигурой. Такой, как сейчас является «акционер». А «главный инженер» может быть частично автоматизирован (диагностика), частично переведен на аутсорс (смена инжинирингового решения).

Да и само понятие «собственность» в новой экономике становится, как минимум, «мозаичным». Но если собственность «мозаична», то насколько можно говорить о сохранении традиционного подхода к инвестициям? Насколько в принципе возможны инвестиции в собственность, реальный бенефециар, которой существует только в «дисперсном виде» в сети блокчейн? Можно ли в такую собственность инвестировать ресурсы, ликвидные за пределами виртуальных финансов?

Важно и то, что сформированные в последние годы в глобальной экономике «инвестиционные циклы» оказались обременены гигантским объемом инвестиционных дериватов и суррогатов. Чрезмерную роль стали играть экономические приоритеты с искаженной рыночной мотивацией. Например, стимулирование инвестиций в страны с большой безработицей и дешевой рабочей силой. Классические примеры: Бангладеш, страны Африки, Пакистан, Индия. Но стоит вспомнить и индустриальную часть Латинской Америки, ряд стран АТР, отнесенных к «промышленным «тиграм».

Констатируем: в условиях избыточной «гуманитаризации инвестиционных приоритетов» реализовывать принципы 4ПР крайне затруднительно. Чтобы успешно как минимум начать «четвертую промышленную революцию», хотя бы в том системно неполноценном виде, как она в настоящее время трактуется, придется осуществить дегуманитаризацию инвестиционного, а затем – и операционного пространства. Говоря проще, операционное пространство 4ПР должно стать «социально безответственным».

Но тогда идеальным пространством для «революции» становится «инвестиционный пустырь», где нет депрессирующего социально-гуманитарного обременения.

Для 4ПР понадобится «расчистка» пространства ранее сложившихся социально-экономических обязательств и обнуление инвестиционных циклов, сформированных в последние 25-30 лет. Начиная с перевода отношений между «условным Западом» и Китаем в русло исключительно экономического конкурентного взаимодействия. «Китай» – также условное понятие, в котором КНР выступает как доминирующий центр более широкого индустриального пространства. Отношения Запад-Китай и составляют ключевой «инвестиционный цикл» в современной экономике, который стал слишком экономически «громоздким», обрастая различными «политическими обременениями». Но «обнулить» этот цикл без глобальных последствий – невозможно

Отсюда вопрос: а не является ли навязывание идеи о близости и неизбежности новой промышленной революции частью подготовки к глобальному инвестиционному дефолту? И именно это скрывается под цветистым термином «революция». Ведь только после этого дефолта, после неминуемой (хотя и временной) регионализации глобальных финансов возникнет возможность оценить последствия и перспективы новой ситуации не с точки зрения лозунгов 4ПР, которые сами по себе привлекательны, а с точки зрения их реального социально-экономического содержания.

Индустрия 4.0 в логистике

Основная статья Индустрия 4.0 в логистике

Качество 4.0 (Quality 4.0)

Основная статья Качество 4.0 (Quality 4.0)

5G-решения для Индустрии 4.0

Основная статья: 5G-решения для Индустрии 4.0

LTE (4G) в Индустрии 4.0

Основная статья LTE (4G) в Индустрии 4.0

Хроника событий

2024: 3 главных тренда в сфере умного производства на 2025 год

Такие капиталоемкие отрасли, как обрабатывающая промышленность и транспорт, в условиях сформировавшейся макроэкономической ситуации существенно пострадали от роста цен на энергоносители и сырье. Во многих странах замедлился переход на электрифицированные автомобили, что обусловлено сочетанием сокращающихся субсидий, высоких первоначальных затрат и недостаточным развитием инфраструктуры. Аналитики Forrester в отчете от 23 октября 2024 года определили три главных тренда в области умного производства и мобильности на 2025 год.

Мы не ожидаем кардинального улучшения глобальной макроэкономической ситуации в 2025-м, но видим множество возможностей для компаний использовать современные технологии для адаптации к сложной среде, в которой находятся они и их клиенты, — говорит Пол Миллер (Paul Miller), вице-президент и главный аналитик Forrester.

𝓲

Freepik

1. Службы доставки последней мили

Несмотря на замедление темпов роста продаж электрифицированных транспортных средств в 2024 году, такие машины набирают популярность среди коммерческих организаций и автопарков. В отчете Forrester говорится, что в 2025-м более 25% автомобилей в крупных сервисах доставки последней мили в Европе будут электрическими. Отмечается, что, например, в Британии треть автопарка последней мили транспортной компании DPD полностью электрическая, а в таких городах, как Лондон, этот показатель достигает 90%. Кроме того, британская энергетическая компания British Gas намерена электрифицировать весь свой автопарк фургонов в 2025 году. Amazon управляет более чем 1000 электрофургонов в Германии и более чем 15 тыс. в США.

2. Промышленные роботы

По оценкам Международной федерации робототехники (IFR), в 2023-м в глобальном масштабе было введено в эксплуатацию более 541 тыс. новых промышленных роботов. При этом в целом на предприятиях по всему миру были задействованы 4,28 млн таких машин. Спрос на роботизированные системы продолжает расти на фоне автоматизации и нехватки квалифицированной рабочей силы. Кроме того, роботы помогают повысить эффективность определенных операций и снизить издержки. Вместе с тем, как отмечается в исследовании Forrester, менее 5% роботов, поступающих на предприятия и склады, имеют человекоподобную конфигурацию и способны ходить на двух ногах.

Эти [человекоподобные] роботы обладают эффектом «вау», но у них не лучший форм-фактор для выполнения рутинных, монотонных и опасных задач. Отрасли следует сосредоточиться на решении проблем, а не на том, как круто выглядят роботы, — отмечают аналитики.

3. Сокращение штата ИТ-специалистов у крупных автопроизводителей

На фоне электрификации, выхода на рынок многочисленных новых игроков и развития концепции «программно-определяемых транспортных средств» крупные автопроизводители инвестировали миллиарды долларов в создание цифровых подразделений. Предполагалось, что более тесная интеграция аппаратного и программного обеспечения в автомобилях поможет усилить конкурентные позиции. Но некоторые инициативы не оправдали ожиданий. В результате, американский автомобильный концерн General Motors объявил о намерении уволить более 1 тыс. человек, работающих в ИТ и сфере услуг. Forrester полагает, что примеру этой компании последуют и другие участники рынка.

Автомобили становятся все более цифровыми — они могут расширять функциональность с помощью обновлений, загружаемых по беспроводной связи. В основе будущего мобильности лежат экосистемы, и автопроизводители должны адаптироваться к этим изменениям, — сказано в обзоре.[2]

2021

Создание в России центра четвертой промышленной революции

Правительство РФ и Всемирный экономический форум (ВЭФ) подписали меморандум о создании в России Центра четвертой промышленной революции. Об этом пресс-служба кабмина сообщила 13 октября 2021 года. Подробнее здесь.

В РФ разработаны нацстандарты умного производства

18 января 2021 года стало известно о разработке в России национальных стандартов для умного производства. Документы созданы инфраструктурным центром НТИ «Технет». Подробнее здесь.

2020

Правительство Британии вкладывает £147 млн в модернизацию производства до Индустрии 4.0

В 2020 году Правительство Великобритании инициировало программу по модернизации промышленного сектора с переходом к цифровому производству и Индустрии 4.0. Подробнее здесь.

Как современные HMI/SCADA решения могут ускорить переход к Индустрии 4.0

Большая часть данных, используемых промышленными решениями IoT, поступает из программного обеспечения автоматизации HMI / SCADA. Как ускорить трансформацию производства с учетом этого? Технологии автоматизации, такие как программное обеспечение HMI / SCADA, существуют уже много лет. Они послужили толчком к тому, что многие называют «третьей промышленной революцией». В 2020 году, когда достигнут следующий этап, известный как «Индустрия 4.0», многие компании переосмысливают свое будущее и пытаются понять, как они могут реализовать преимущества, приносимые цифровой трансформацией. Подробнее здесь.

2019

Галина Львова, CDO «Сухого» на TAdviser SummIT - о движении холдинга к Индустрии 4.0

Выступая на конференции TAdviser SummIT 27 ноября, представители холдинга «Сухой» (входит в «Объединенную авиастроительную корпорацию») рассказали об опыте своей компании на пути к Индустрии 4.0. Подробнее здесь.

"Индустрия 4.0" в Литве: почему промышленные гиганты ринулись в эту страну

К июню 2019 года Литва стала лидером в ЕС по росту промышленного производства. Отчасти этот факт связан с тем, что страна привлекает крупных инвесторов: ROL, AQ wiring systems, IKEA Industry Lithuania, System Air, Dovista A/S – лишь несколько скандинавских компаний, которые решили начать новый бизнес в Литве. Подробнее здесь.

SMART-стандарты

Основная статья: SMART-стандарты (Standards Machine Applicable, Readable and Transferable)

SMART-стандарты являются неотъемлемой частью Индустрии 4.0 и соответствуют четвертому уровню развития цифровизации в сфере стандартизации по классификации ИСО/МЭК. Главная особенность этого уровня – достижение такого качества стандартов в электронном представлении (изложении), которое делает их машинопонимаемыми (машиноисполняемыми), то есть, наряду с возможностью чтения человеком, дает возможность обработки и использования информационными и киберфизическими системами, минуя человека.

Читайте также

• Цифровое предприятие
• Химическая промышленность 4.0
• Цифровизация в агропромышленном комплексе России
• К чему приведет слияние интернета людей, вещей и сервисов
• Как данные стали сырьем XXI века
• Самая многообещающая технология. Чем вызвано всеобщее помешательство на машинном обучении?
• Разум вместо программирования. Наступает эра компьютеров, способных к мышлению
• Статья:Интернет вещей Internet of Things (IoT)
• Статья:Интернет вещей, IoT, M2M (мировой рынок)
• Статья:Интернет вещей, IoT, M2M (рынок России)
• IIoT - Industrial Internet of Things (Промышленный интернет вещей)
• Стандарт NB-IoT Low-Power and Wide-Area, LPWAN (Энергоэффективная сеть дальнего радиуса действия)
• Интернет вещей: успеть нельзя остаться
• RFID
• Smart Grid (Умные Сети)
• Большие данные (Big Data)
• Большие данные (Big Data) мировой рынок
• Большие данные (Big Data) в России

Примечания